Женщины не любят ждать [= Некоторые женщины не будут ждать ] - Эрл Стенли Гарднер

— Отлично, — сказал я. — А кто с тобой сидит за столом?

— Еще не знаю. Я подумала, что обработать Норму Радклифудобнее тебе. Под это дело я и выставила Стефенсона Бикнела, чтобы он взял тебяс собой. Только смотри, Дональд, не торопись, действуй осторожно. У нее недолжно возникнуть никаких подозрений. Пусть дело идет своим чередом. И наверно,будет лучше, если мы сделаем вид, что не были раньше знакомы, а простопознакомились на корабле.

— Где твоя каюта?

— Дальше по коридору, — ответила Берта. — Можно подумать,что Стефенсон Бикнел закупил здесь чуть ли не все одноместные каюты. А это непросто. Обычно на этот корабль все места распродаются месяцев за десять.Конечно, бывает, что потом многие аннулируют свои заказы.

— Ты что, думаешь, Бикнел спланировал эту поездку в Гонолулузаранее?

— Откуда я знаю, что именно он спланировал? — ворчливоответила Берта. — Я хочу тебя вот еще о чем предупредить, Дональд. Он очень нелюбит, когда его допрашивают. Нервничает ужасно. Он предпочитает самрассказывать то, что считает нужным, а когда разговор начинает хоть чем-тонапоминать допрос, просто звереет. Поэтому-то ты ему с первого раза и непонравился. Ты устроил ему настоящий перекрестный допрос.

— Ничего я не устраивал, — возразил я. — Просто хотелкое-что уточнить.

— Вот этого он как раз и не любит. Он что-то скрывает просвою Миру. Носится с ней как курица с единственным цыпленком и думает только отом, как бы ее защитить. — И в сердцах добавила: — Ох и ушлая она, видно, баба!Ты только подумай: превратить такого упрямого старого дурака из смертельноговрага в полоумного воздыхателя — и всего-навсего за три месяца!

— Бикнелу придется привыкнуть к расспросам, — сказал я. —Мне совсем не улыбается работать вслепую. Несколько вопросов к нему у меня ужеесть.

— Нет, Дональд, сейчас нельзя. Тебе сначала надо сгладитьнеприязненное отношение к себе. Пока он платит деньги и возмещает расходы, оннаш клиент. Сейчас тебе нужно привести себя в порядок, чтобы произвестивпечатление на Норму Радклиф. Лезть из кожи вон тебе не придется. На такомкорабле выбор мужчин небогатый, и Норма это быстро сообразит, если я правильноее вычислила. Ты здесь будешь подарком судьбы, — продолжала рассуждать Берта, —и Норма обязательно положит на тебя глаз в первую же минуту, иначе в тебя моментальновцепится, какая-нибудь другая девица. Так что от тебя даже ничего не требуется.Сиди тихонько и не мешай ей; она все сделает сама.

— А если она не станет ничего делать? — спросил я.

— Глупости. Это же морское путешествие, Дональд! Да будь утебя хоть запах изо рта, или перхоть, или еще какая-нибудь дрянь, о которойтвердят в рекламах, все равно любая уважающая себя девушка непременно в тебявцепится. И совсем не потому, что она чем-то проникнется к тебе лично. Простоподцепить в путешествии приличного мужика и пощеголять с ним, словно в новомнаряде, — это особая женская доблесть.

Вскочив с места, Берта крутанула ручку двери, рывкомраспахнула ее и хотела выскочить в коридор, но наткнулась на коридорногостюарда.

Он спросил:

— Вы — миссис Кул?

— Да, а что?

— Вам посылка.

— Какая посылка?

Стюард показал ей огромную корзину с фруктами и конфетами,завернутую в желтый целлофан.

— Если желаете, я отнесу ее в вашу каюту, — сказал он.

Берта схватила конверт, болтавшийся на ручке корзины,оторвала его, раскрыла, вытащила карточку, минуту смотрела на нее востолбенении, а потом торопливо приказала:

— Оставьте пока здесь. Отнесете ее позже. Захлопнув дверь,она трагически прошептала:

— Дональд, нас вычислили!

— В чем дело?

Она протянула мне карточку с надписью: «Наилучшие пожеланияот полиции Денвера».

Я постарался сохранить непроницаемое лицо, но, видимо,чем-то все же себя выдал; а может, ситуация оказалась уж настолько несуразной,что Берта обо всем догадалась и завопила:

— Дональд! Опять твои идиотские шуточки! Да ты… — Онасхватила разукрашенную корзину и стала размахивать ею, явно собираясь шмякнутьее посреди моей каюты.

— Она стоит двадцать четыре доллара семнадцать центов,включая доставку, — успел сказать я.

Берта застыла на месте и уставилась на меня, а потом накорзину..

— Черт бы побрал тебя с твоими расчетами!

— И все это еще можно съесть, — добавил я. Берта сорвала скорзины желтый целлофан и стала вышвыривать оттуда фрукты, конфеты, орехи ибаночки с мармеладом.

— Не надо ее здесь разгружать, — сказал я. — Это тебе.

Берта не останавливалась.

— Я же не буду это есть, — продолжал я. — Придется выкинуть.

Она все равно не останавливалась.

— И деньги пропадут, — не унимался я. — Отличные фрукты,дорогие; и конфеты такие, что…

Берта глубоко вздохнула, отшвырнула обертку, потом побросалафрукты и конфеты обратно в корзину и направилась к двери.

— Дональд, — укоризненно сказала она, — ты прекрасно знаешь,что я не позволю, чтобы это пропало. Теперь я все съем.

— Можешь кому-нибудь раздать, — осторожно предложил я.

— Кому?

— Кому-нибудь, кто проголодается.

— На этом корабле никто не проголодается, — грустно заметилаона и добавила: — И потом, какого черта мне отдавать товары на двадцать четыредоллара семнадцать центов кому-то, кого я даже не знаю?

— Можешь угостить этого денверского полицейского, —подсказал я, — Эдгара Ларсона. У вас завяжется крепкая дружба.

Берта посмотрела на меня испепеляющим взглядом и потащилакорзину к себе в каюту.

Нарочно спустившись в столовую несколько позже назначенноговремени, я обнаружил, что за моим столом, накрытом на шесть персон, уже сидятчетверо.

В компании ощущалась некоторая напряженность, обычная дляпервых часов морского путешествия. Все уже готовы вступить в приятельскиеотношения, но никто пока не знает, как их завязать. Каждый предпочитает, чтобыпервый шаг сделал кто-то другой.

— Добрый вечер, — сказал я, усаживаясь за стол. — Моя фамилияЛэм. Кажется, нам предстоит провести несколько дней вместе.

Норма Радклиф оказалась слева от меня. Лет двадцати семи,рыжеволосая, с голубыми глазами, лукаво поглядывавшими то на одного, то надругого, она имела вид человека, давно познавшего все жизненные проблемы ибольшинство из них для себя решившего.